Иоффе Генрих — «Белое дело». Генерал Корнилов

Серия « Страницы истории нашей Родины »

Г.З.Иоффе

Серия «Страницы истории нашей Родины»

Серия основана в 1977 году

Г. 3. Иоффе

«БЕЛОЕ ДЕЛО»

Генерал Корнилов

Ответственный редактор доктор исторических наук В. П. НАУМОВ

МОСКВА НАУКА 1989

Рецензент

ББК 63.3(2)7 И75

Доктор исторических наук Г. И. ЗЛОКАЗОВ

И75 «Белое дело». Генерал Корнилов/Отв. ред. В. П. Наумов.— М.: Наука, 1989.— 291 с., ил.— (Серия

«Страницы истории нашей Родины»).

18ВЫ 5-02-008533-2.

В книге на строго документальной основе воссоздается политическая история «белого движения», история борьбы «белых» и «красных», закончившаяся полной победой красной, рабоче-крестьянской России. Автор раскрывает антинародную сущность «белого дела», его стремление реставрировать в стране буржуазно-помещичьи порядки.

Для широкого круга читателей.

_и 0503020400-186 042(02)—89

18—88 НП

ББК 03.3(2)7

Научно-популярное издание Иоффе Генрих Зиновьевич «БЕЛОЕ ДЕЛО».

Генерал Корнилов

Утверждено к печати

Редколлегией научно-популярных изданий АН СССР Редактор издательства М. А. Васильев. Художник В. Ю. Кученков, Художественный редактор И. Д, Богачев. Технические редакторы М. и. Джиоева, А, С. Бархина. Корректоры В. А. Алешкина,

Л. И. Воронина

ИБ № 38259

Сдано в набор 10.02.89. Подписано к печати 26.05.89. А-09889.

Формат 84х108'/з2- Бумага типографская № 1. Гарнитура обыкновенная. Печать высокая, Уел. печ. л. 15,33. Уч.-изд. л. 17,0, Уел. кр. отт. 15,65. Тираж 50 000 экз. Тип. зак. 2590. Цена 1 р. 50 к.

Издательство «Наука» 117864, ГСП-7, Москва. В-485, Профсоюзная ул., 60

2-я типография издательства «Наука»

121099, Москва, Г-99, Шубинский пер., 10

18В1Ч 5—02—008533—2 © Издательство «Наука», 1989

На переплете воспроизведена фотография встречи Л. Г. Корнилова, прибывшего па Государственное совещание (Москва, август 1917 г.),

Что такое «белое дело»?

В довоенные годы все мальчишки играли в «красных» и «белых». Ответить на вопрос, кто такие «белые», никому не составляло труда. «Белые» были буржуями и помещиками, стремившимися вернуть народ в прежнее, угнетенное состояние. Многочисленные красочные плакаты, в сущности, подтверждали это. На них люди с пухлыми животами, в картузах и котелках — купцы и капиталисты — держали на поводках беснующихся псов, на которых было написано: Деникин, Врангель, Юденич, Колчак...

Когда Художественный театр в 1926 г. поставил «Дни Турбиных» М. Булгакова, это вызвало нечто вроде шока. Контрреволюционные офицеры выглядели обычными, честными, даже в чем-то приятными людьми!

Рапповская критика резко нападала на пьесу, обвиняя автора в «примиренчестве» к классовому противнику — белогвардейцам, хуже того — в симпатиях к «белым», в стремлении реабилитировать их и т. п.

Но дело было, конечно, не в злонамеренной ограниченности рапповцев. В. Маяковский, который, кстати, тоже принял участие в критике Булгакова, как представляется, точно уловил особенность современного ему восприятия белогвардейской контрреволюции:

Историки с гидрой плакаты выдернут —«

Чи была эта гидра, чи не?

^ГА мы знавали вот эту гидру В ее натуральной величине!

И у того же Маяковского в поэме «Хорошо!» вдруг встречаем такую картину бегства классово ненавидимых

И над белым тленом

как от пули падающий,

на оба

колена

упал главнокомандующий.

Трижды землю поцеловавши, трижды

город

перекрестил.

Под пули

в лодку прыгнул...

— Ваше

превосходительство,

грести? —

— Грести!

В этих двух поэтических отрывках глубоко отражены две правды: правда нашего отношения к «белым», правда нашей еще не остывшей ожесточенной борьбы с ними и правда самих «белых», любивших ту Россию, которая безвозвратно уходила иод ударами революции, ио умом и сердцем не принимавших этого ухода...

«Белое дело», или «белое движение»,— неотъемлемая часть нашей истории, а много ли мы знаем о нем и теперь? В 20-х годах еще издавались мемуары некоторых белогвардейских «вождей» и связанных с ними политических лидеров, появлялись книги, посвященные контрреволюции. В 30-е годы все это практически прекратилось.

Думается, что нынешние школьники (да и не только они) на вопрос о «белых» ответят еще менее вразумительно, чем отвечали те мальчишки, которые когда-то самозабвенно играли в «белых» и «красных». Хотя характер ответов все-таки будет иным. Под влиянием наших кинематографических «вестернов» о гражданской войне «белые», скорее всего, предстанут в облике вылощенных гвардейских офицеров, ноющих в ресторанах «Боже, царя храни» и старинные русские романсы. Мало кто скажет о том, что творили многие «блестящие офицеры» на территориях, «освобожденных» от «красных». По словам В. Шульгина — одного из идеологов «белого дела»,— бывало «взвивались соколы не орлами, а ворами». Белый террор падолго остался в памяти народа... Есть ли в этом «незнании» вина отвечающих? Ведь историческая литература не давала и не дает им нужного «материала»,

Впрочем, справедливости ради следует сказать, что ответ на такой вопрос и не принадлежит к простым,. Даже в белоэмигрантской историографии, для которой история контрреволюции, естественно, находилась в центре внимания, вопрос о содержании понятия «белое движение» вызывал острые споры.

Что же такое «белое движение»', «белое дело»?

Где его истоки?

. Какие силы составляли его опору?

Что они противопоставляли Советской власти и что готовили России в случае своей победы?

Почему они потерпели поражение?

На все эти и другие вопросы автор пытается дать ответ в предлагаемой книге, которая задумана как первая часть работы о «белом деле». Здесь нет и, естественно, не может быть претензии на историческую истину.

Как правильно сказал один из читателей, «стихия исторического познания — это спор». Спор может быть не прекращающимся никогда.

Революция и гражданская война — огромный пласт нашей истории, целая эпоха, предстающая перед нами тысячью сторон и граней, исполненная драматизмом борьбы, поражений и побед. Неверно думать, что это всего лишь вчерашний мир, канувший в небытие. Нет, он живет, говорит, кричит, требует внимания, настаивает на понимании, на справедливости. Каждый историк, обращавшийся к документам той эпохи, это хорошо знает, чувствует.

Как же рассказать об этом?

Всякое историческое описание несет на себе печать эмоций и своеобразия мыслей историка. В ряду других причин его больше всего меняет время. В описаниях, приближенных к событиям, эмоционального больше, во всяком случае ощущается оно сильнее. В описаниях, от которых события уже удалены в глубь истории, мысль долита преобладать.

Это не значит, что в данном случае труд историка становится бесстрастным. Просто дистанция времени позволяет с более глубоким пониманием подойти к предмету познания.

И снова искусство, поэзия идут здесь впереди исторической науки, указывая ей путь. Мы начали стихами В. Маяковского, написанными в середине 20-х годов, а закончить хочется стихами Р. Рождественского. Ужо в наши дни он побывал на парижском кладбище Сен-

Шеньев-де Буа, где похоронены многие участники «белого движения»:

Я прикасаюсь ладонью к истории.