Резник Юлия — Соль уходящего лета (СИ)

Вспышки камер. Свет софитов. Знаменитые модели, вышагивающие по подиуму одна за другой. Громкая заунывная музыка, призванная подчеркнуть мрачную красоту коллекции…

Господи… когда же это всё закончится?

Завтра… Наверное, завтра, когда журналы fashion-индустрии взорвутся хвалебными одами показу, организованному его модным домом на площади Трокадеро в рамках парижской недели. Грандиозные локейшн на фоне сверкающей ночными огнями Эйфелевой башни, эффектная коллекция, знаменитые на весь мир гости…

Ник обаятельно улыбнулся сидящей рядом с ним женщине. Не улыбаться таким нельзя, даже если хочется выть от боли. Энн… Ее влияние в мире моды так велико, что простирается гораздо дальше роли креативного директора одного из самых модных fashion-журналов мира. За ее советом обращаются политики и звезды, она консультирует главные люкс-конгломераты и задает основные тренды сезона для настоящих монстров индустрии. Плотный бархат или невесомый шифон, кобальт или охра в оттенках?

Не улыбаться нельзя…

Но как это все пережить?

Финальный круг, креативный директор на сцене. Цветы. Аплодисменты. Их показ закрывает главное и самое масштабное мероприятие в мире моды. Это конец. Позади многочисленные вечеринки, презентации и гала-вечера, на которые, как мухи на мед, слетаются самые стильные представители fashion-индустрии, звезды кино, музыки и шоу-бизнеса, и где он тоже был обязан побывать.

Фальшивые улыбки, неподдельные бриллианты. Разговоры ни о чем. Молчание о важном. Рвущийся из груди крик.

Осталось еще чуть-чуть.

– Это было грандиозно, Ник. Поздравляю. Такая впечатляющая контрастность. Красное, белое, черное… Вы полностью проигнорировали модную нынче пастель…

– Филипп вдохновился насекомыми.

– Серьезно? А ведь и правда что-то такое есть в этих принтах… А сочетание грубой кожи и струящегося шифона? И эти буфы на рукавах? Ну, вылитые крылья бабочки! Прекрасно! Просто прекрасно! Завораживающее зрелище… – восхитилась Энн, прежде чем лукаво поддеть: – Я смотрю, ты заскучал, дорогой?

– Признаться, я теряюсь, когда речь заходит о принтах и буфах.

Энн улыбнулась, склонила голову с идеальным бобом чуть набок и заговорщически прошептала:

– Ты богохульствуешь.

– Нет. Я, правда, ни черта в этом всем не смыслю.

– Зато ты лучше других разбираешься в бизнесе. Меня всегда восхищали твои кадровые решения и чутье.

Ник качнул головой в поклоне признательности:

– Мне очень льстит ваша оценка. И я обязательно передам ваши слова о буфах и…

– И принтах, – улыбается Энн.

– … и принтах Филиппу. Его они очень порадуют.

– Он молодец. Ты в нем не ошибся.

Это то, что Нику нужно было услышать. Он был бизнесменом, модная империя которого нуждалась в свежей крови. Филипп стал его креативным директором в начале прошлого сезона. Ник многое поставил на кон и не прогадал.

Оставалось продержаться совсем немного.

Он растер глаза и осмотрелся.

Это был ужасный месяц. Какая-то бесконечная гонка. Ника бесило, что мероприятие, которое в конечном счете затевалось для представителей ретейла и байеров, превратилось PR-инструмент. В погоне за плотным графиком недель мод, сейлз-менеджеры марки сбивались с ног, а значит, были вынуждены сокращать дедлайны, фактически не оставляя байерам времени на раскачку. Межконтинентальные перелеты, показы в четырех разных странах с перерывом в неделю, плюс бесконечные презентации изматывали и не вполне оправдывали себя с коммерческой точки зрения. Пиар бренда – да. Фото в Инстаграм и журналах.

Когда же можно будет об этом не думать?

Ник взял под руку Энн и направился в бекстейдж, где полным ходом работали фотографы и журналисты. Нацепить улыбку. Прямой взгляд в камеру. Он так и не научился позировать, но это и не мешает. Камера любит Ника. Короткие интервью. Все же, звезда показа – Филипп. Ник – всего лишь топ-менеджер. Творец и создатель увиденной сказки – Фил.

Еще десять минут, и Энн была вынуждена их покинуть. Вздохнуть бы с облегчением, но чуть в стороне мелькали потенциальные инвесторы, а значит, расслабляться еще не время. Улыбки, смех, шампанское… Короткие переговоры и обсуждение новых проектов.

– Отец…

– Поздравляю, сынок. Это было прекрасно.

Похвала от отца все еще стоит дорого. Хотя Ник уже давно доказал свой профессионализм, утроив их состояние с тех пор, как семь лет назад встал у руля семейного бизнеса.

– Спасибо, отец. Филипп – удачное приобретение.

Пожилой мужчина кивает головой и, поймав взгляд сына, будто между делом интересуется:

– Я не видел Маргариты.

– Её здесь и не было.

– Значит, твое решение развестись окончательное?

– Более чем.

– Хорошо. Ты… не передумал насчет своего отпуска?

– Нет, отец. Я хочу… – Ник сглатывает и как в детстве растирает бровь большим пальцем, – мне нужен перерыв. Извини.

– Ты не должен извиняться. Случившееся с Ником младшим подкосило нас всех.

В стальных глазах железного человека мелькает боль. Боль такая адская, что оставаться в толпе уже просто не остается сил.

– Поезжай домой, сынок. Мы тут как-нибудь без тебя.

Ник кивает. Но, тем не менее, не позволяет отчаянию взять над собой верх. Люди его положения не плачут. Они улыбаются…

Только скрывшись от папарацци за затемненными стеклами автомобиля, можно ненадолго опустить голову и, сжав зубы на кожаной оплетке руля, завыть от боли.

Сынок…

Когда Ник припарковался у нужной гостиницы, было раннее-раннее утро. Он вышел из машины и окинул окрестности беглым взглядом. Чистенько, простенько, совсем не так, как он привык. Впрочем, на этот раз ничего другого Ник и не ожидал увидеть. Небольшой пансион на двенадцать номеров. Не в сезон – пустынное место. Но клумбы ухожены, стены отштукатурены, и вообще… во всём видна рука заботливых хозяев. Хозяйки… если быть точным.

На его стук в добротную деревянную дверь никто не вышел. Ник пнул валяющийся на дорожке камушек и растерянно осмотрелся. По всему выходило, что здесь явно кто-то жил. Да и простенький сайт, который он с трудом отыскал в интернете, утверждал, что гостей здесь ждут в любое время дня или ночи. Пожав плечами, Ник обошел гостиницу. Хмыкнул, увидев на заднем дворе развешанное на веревках белье. Почему-то эта картина выудила из памяти воспоминания из давно забытого детства. Мужчина осторожно раздвинул белоснежные хрустящие простыни и пошел дальше. К самому краю утеса. В стороне от дорожки брюхами кверху лежали рыбацкие лодки и древний поржавевший от времени катамаран. В воздухе пахло горькими травами, палой листвой и йодом. Затянутое сланцем туч небо не давало пробиться солнцу и собирался дождь.

Ник остановился. Порыв ветра подхватил соленые брызги моря и ударил ими прямо в лицо. Отрезвляя. Лишний раз напоминая о том, что это единственная соль на щеках, которую он может себе позволить.

Она сидела на самом краю утеса и просто смотрела вдаль. Женщина, в чьих бедах он был виноват… Тот же ветер, что принес ему слезы моря, заставил танцевать ее волосы. Длинные, чуть с рыжиной, напоминающие цветом осень.

Было тихо. И эту звенящую тишину нарушал лишь размеренный рокот волн, да крики голодных чаек. Засмотревшись, Ник споткнулся, но все же удержался на ногах, неуклюже взмахнув руками. Сидящая на краю обрыва женщина резко вскочила:

– Не бойтесь, – Ник выбросил вперед обе ладони, – я ищу комнату. Вы случайно не в курсе, с кем я могу переговорить насчет аренды?

Женщина чуть расслабилась. Медленно отряхнула руки и кивнула головой:

– Да, конечно, я здесь всем заправляю.

У нее был мелодичный довольно высокий голос. И самые зеленые глаза из тех, что он когда-либо видел. Она была красива, но никак не подчеркивала свою внешность. На лице – ни грамма косметики. Да и одета кое-как: в черные штаны для йоги и свободную трикотажную кофту. Наметанный глаз Ника сразу отметил, что она была немного полнее, чем на фотографиях, снятых два года назад. Тогда это был скорее тридцать четвертый. Сейчас не меньше тридцать восьмого. Будь она связана контрактом модели – тот бы явно расторгли. И Ладе пришлось бы выплатить нанимателю предусмотренные договором штрафные санкции, но… Она давным-давно забросила модельный бизнес. Ради другого. Того, что он у нее отобрал.