" Sorciere" — Кровавая луна (СИ)

========== 1. Цепи и гости ==========

Комментарий к 1. Цепи и гости

Walking far in the horizons

But we never walk alone

You’ll be at home where your heart is

A million miles away from home

This is a time for yourself to be free

You gotta follow your heart

This is a time in your life

And it’s never too late

To see a light in the dark

You gotta follow your heart

Рей каждое утро безмерно радовалась солнцу, но только не сегодня, когда его первые лучи, проникающие в комнату сквозь не до конца задернутые шторы, раздражающе светили прямо в глаз. Звёзды, она бы душу продала за лишний час спокойного сна, но, похоже, вся Вселенная во главе с Биби сегодня сговорилась против нее. Наглый рыжий засранец всеми возможными способами пытался привлечь внимание хозяйки. Лежал на ней, урчал, топтался, хватал за голые ноги, жевал волосы, истошно орал над самым ее ухом… Терпению Рей пришел окончательный и бесповоротный конец, когда Биби нашел невесть откуда вывалившийся пакет — воцарившаяся тишина и недовольное мурчание дали понять, что подушка попала точно в цель. Девушка, накрыв рукой глаза, снова задремала, но стоило ей оказаться на пороге блаженного забытья, жуткий грохот заставил ее подскочить с постели. От резкого движения в глазах потемнело, заложило уши, а сердце, на мгновение замерев, рвануло в галоп. Когда Рей осознала, где находится, обнаружила только опрокинутую банку с кошачьим кормом и мерзко дребезжащую на кафельном полу жестяную крышку — маленького приспешника Дьявола уже и след простыл. Рей тяжело вздохнула, уронив лицо в ладони, до красноты растерла глаза и потянулась за телефоном.

— Биби, бессовестная ты морда, я могла бы поспать еще целых, — посмотрела на экран, — три минуты!..

Жалобно постанывая, Рей сползла с дивана и только сейчас поняла, что уснула на первом этаже, судя по положению, траектория ее движения проходила точно от входной двери к дивану. Скрипя затекшими конечностями, она медленно поковыляла на кухню, и, оперевшись о столешницу, ждала, пока вода сама нальется ей в кружку. Думать сейчас было не так тяжело, как шевелиться, но все же она умудрилась вылить на стол чуть ли не полкувшина. И только когда живительная влага побежала по горлу, Рей наконец стала приходить в себя. У ног, как ни в чем не бывало, уже терся Биби, требуя своей утренней порции ласки — дела хозяйки — это дела хозяйки, а у него свой режим. Рей устало опустилась на пол, оперевшись спиной о дверцу ящика, погладила кота, покосившись на рассыпанный корм.

— Только посмотри, какой беспорядок ты устроил, — пожурила своего питомца, ласково потрепав за ухо.

Махнув рукой, собрала корм обратно в банку и вытянула вперед ноги, оглядывая себя. Недовольна цокнула — исцарапанные ступни все в земле, подол платья изодран аж до колена, и это она на себя в зеркало еще не смотрела. Но вспомнив причину, по которой она так выглядит, Рей блаженно улыбнулась. Сегодня ей исполнился двадцать один год. Всю жизнь она провела в маленьком городишке Илиниум в предместье Ди’Куар, ограниченная лишь своим уделом, и вот наконец наступил день, когда пали ее оковы. Одно за другим на телефон пришли оповещения. Одно от Роуз, второе от Кайдел, оба оказались одинакового содержания.

«Ты живая?» — спрашивали высветившиеся на экране черные буквы.

Рей хихикнула себе под нос, отправила подругам по зеленому эмодзи, который сейчас как нельзя лучше описывал ее состояние, и, оставив телефон внизу, двинулась на второй этаж, чтобы принять душ и привести себя в порядок перед работой. Биби последовал за ней, бесшумно ступая за хозяйкой, пока она медленно поднималась по лестнице, наслаждаясь тихим скрипом теплых деревянных половиц.

Двадцать один год назад ее мать, будучи на девятом месяце беременности, по пути из Корусанта в Ди`Куар, где ее ждал муж, решила навестить своего отца Бенжамина Кеноби. Роды начались на несколько недель раньше и были так стремительны, что Патриция даже не успела добраться до больницы — Рей появилась на свет в доме своего дедушки. Тихий, спокойный ребенок — счастье для любой матери, жаль, длилось оно ровно до того момента, пока не настало время уезжать. Стоило отвезти девочку на три километра от границы города, она тут же начинала плакать и задыхаться, маленькое тельце пронзали болезненные судороги, но как только они возвращались в Илиниум, все тревожные симптомы снова исчезали. Лучшие врачи пожимали плечами, не понимая, чего от них хочет безутешная мать — ребенок был полностью здоров. Совершенно отчаявшись, Патриция даже отнесла дочь к местной бабке, в сглазы и прочую чушь она не верила, но чем черт не шутит? Бабка и минуты на девочку не посмотрела, запричитала, хватаясь за голову. Сказала, что в ней заключена невероятная Сила, что сама земля выбрала Рей и ее ждет великое будущее. Молодая женщина отмахнулась от полоумной старухи и поспешила убраться прочь. В концов концов, по истечении полугода Патриция приняла решение оставить дочку на воспитание дедушки. Сама амбициозная женщина оставаться в Илиниуме не захотела. Поначалу Патриция, конечно, принимала активное участие в жизни Рей, но со временем визиты в гости сменились телефонными звонками, которые становились все реже и реже, пока в какой-то момент не прекратились вовсе.

Рей ее не винила, никогда не жаловалась, воспринимая свое странное заболевание как данность, и, разглядывая картинки в книгах и журналах, мечтала о прекрасных водопадах Набу, лавовых парках Мустафара, представляла, как пьет горячий шоколад на вершине самого высокого небоскреба Корусанта. В год, когда ей стукнуло восемь, в Илиниум из Такоданы переехала милая пожилая женщина, которую звали Маз Каната. Однажды, встретив девчушку на улице, Маз подозвала ее к себе, долго смотрела в ореховые глаза и пригласила в свой бар. Так она узнала правду — ведьма, выбранная землей и родившаяся на ней, становилась хранительницей, оказывалась прикованной к своему уделу, пока ей не исполнялся двадцать один год. Если по истечении этого срока ведьма решала покинуть удел, на ее место приходила другая.

Скинув изорванное платье к ногам, Рей ступила под душ, запрокинув голову вверх и позволив горячей воде смыть следы ее ночных приключений. Так и стояла, пока приятное расслабляющее тепло не разлилось по измученным мышцам, и вышла, только когда вся ванная комната наполнилась горячим паром. Завернулась в махровое полотенце, которое рыжий кот уже успел облюбовать в качестве своей подстилки, и подошла к запотевшему зеркалу. Машинально провела рукой и вскрикнула, увидев в отражении тень позади себя. В ту же секунду она обернулась и обнаружив пустоту, снова посмотрела в зеркало. Тряхнула головой, избавляясь от наваждения, плеснула себе в лицо ледяной воды. Должно быть, просто показалось, будь здесь кто-то на самом дела, она бы ощутила… Наспех просушив волосы, Рей быстро нацепила на себя узкие джинсы, кашемировый джемпер и спустилась вниз, где обнаружила, что до открытия Такоданы осталось всего двадцать минут. Но подумала, что Маз наверняка простит ей опоздание, ведь сегодня ее день рождения, да и к тому же, не к ней ли вчера Роуз и Кайдел приходили за вином для обряда и ингредиентами для кровавой Мери? А судя по тому, как у Рей утром драло горло, с табаско и черным перцем они явно перестарались…

Подруги хотели, чтобы этот день Рей запомнила на всю жизнь, поэтому, хоть в обряде и не было необходимости, почти полгода готовились к нему, читали старые книги, выпытывали информацию у своих наставниц и собирали необходимые предметы. И вот прошлым вечером, когда Рей закрывала бар, девушки завязали ей глаза красной шелковой лентой и повели к границе удела, что проходила в нескольких километрах от ее дома. Оказавшись на месте, босые ведьмы, облаченные в ритуальные черные платья, раздели Рей, поставив девушку в центре пентаграммы Венеры, распустили и расчесали ее длинные каштановые волосы, а на шею надели кулон с черным турмалином. Затем поднесли бокал вина с ритуальным ножом. Роуз перевернула руку Рей, а потом Кайдел, прочитав на латыни заговор, сделала на ладони тонкий надрез, сжала так сильно, чтобы капли крови, стекающие в бокал, окрасили вино в красный цвет. Она должна была выпить все до последней капли, прежде чем наступит полночь. Кайдел, опустившись на землю, прикрыла глаза и стала отстукивать ритм на татумнском там-таме, а Роуз, тряхнув небольшим бубном, затянула ритуальную песню. Под звонкие удары девичьих рук о натянутую кожу, сливающиеся с пением ночного леса и постепенно уводящие девушек в состояние транса, Рей залпом опустошила бокал и кинула его себе за спину. Нежную кожу пощипывал лёгкий мороз, но Рей его не замечала. Ее сердце бешено колотилось, а душа металась между острым предвкушением желанной свободы и необъяснимым страхом перед ней. Ровно в полночь Роуз затихла, а Кайдел замедлилась, отбивая ровный медленный ритм. Перед Рей, на самой границе ее удела, вспыхнула полоса огня. Сделав глубокий вдох, она шагнула сквозь нее, рождаясь заново и обрывая сковавшие ее цепи. Оказавшись по ту сторону, Рей, судорожно хватая ртом ледяной воздух, распахнула глаза. Девушка упала на землю, запуская пальцы в мерзлую траву, на которую раньше могла только смотреть, и разрыдалась. От радости ли, облегчения, а быть может, не верила до конца, что этот день когда-нибудь действительно настанет. Все, что долгие тринадцать лет казалось далёкой несбыточной мечтой, отсветом надежды, вдруг воплотилось в жизнь. Дальше отмечали праздник так, как могут только три юные, полные жизненных сил и здоровья подруги. Как Рей оказалась дома, она, естественно, уже не помнила…